Власти изощряются в придумывании способов пополнить казну за счет населения. Но старинные рецепты вроде алкогольной монополии больше не работают. И чем компенсировать падение доходов от торговли энергоносителями – пока совершенно непонятно.
На днях россиян порадовала симпатичная новость. Оказывается, Минэкономразвития и под новым руководством не отказывается от заветной своей идеи снизить цены на водку.
Осенью, если вспомнить, доходило буквально до скандала. Минфин, изыскивая деньги для федерального и местных бюджетов, требовал в очередной раз повысить акцизный сбор на спирт, а Минэкономразвития при поддержке Минпромторга и водочных производителей призывало этот акциз, наоборот, резко уменьшить (с 500 до 360 руб. за литр чистого алкоголя). Заодно снизить и минимальную стоимость поллитровки раза в полтора-два – буквально до 100 руб. за бутылку.
Победил, естественно, более сильный. Но не до конца. В 2017 году акциз на крепкий алкоголь вырастет только на 4,6% (с 500 до 523 руб. на литр), что ниже нынешнего уровня инфляции. А сейчас еще выясняется, что Минэкономразвития не складывает оружия и собирается протолкнуть снижение водочного акциза в казенный «перечень институциональных мер поддержки экономики». Шансов, конечно, мало, но давайте оценим порыв.
Между двумя крайностями лежит вовсе не истина, а проблема. Так сказал когда-то один иностранный мыслитель, и применительно к нашим делам определенно попал в точку. Проблема – в том, что чем дороже казенная водка, тем больше появляется неказенной.
Снова и снова вздувать водочные цены – значит поощрять черный рынок. Это чувствует даже Министерство финансов, которое в реальном исчислении спиртовой акциз фактически снизило, пусть и символически.
Зато акцизы на бензин и особенно на табак с нового года увеличило весьма резко. Вероятно, будучи уверенным, что уж тут-то гражданам деваться некуда – заплатят, как миленькие, сколько запросят.
Надо сказать, что знатоки табачного рынка этой уверенности не разделяют, сообщая о стабильном росте продаж контрабанды и контрафакта и расходясь между собой только в оценках скорости этого роста.
А тем временем «государевы прибыльщики» демонстрируют творческий подход на всех участках, где у граждан можно вырвать хоть какие-то деньги.
Часть акцизной выручки с водки теперь пойдет в специальный премиальный фонд для тех регионов, главы которых будут особенно удачливы в отлове теневых алкогольных торговцев и производителей.
Остроумно придуман и удачно внедрен сбор за будущий капремонт. Вся прелесть тут в том, что деньги с людей взимаются сейчас, а какие-то обязательства, если вообще на кого-то лягут – в лучшем случае при следующем поколении наших руководителей.
Не забудем, что в резерве главного командования есть и еще оружие, которому приписывается особая мощь – прогрессивный подоходный налог. Совсем уж в трудный час можно и его пустить в ход. Ну, а пока быстро растет налог имущественный, опирающийся на начальственную уверенность, что обладание квартирой или домом уж точно не скроешь. Хотя на самом деле возведение незарегистрированного и как бы несуществующего жилья принимает сейчас массовый характер, особенно в провинции. Просто руководству это еще не показали по телевизору.
Но несмотря на все эти шероховатости может показаться, что замещение нефтедоходов деньгами, выжимаемыми из простых граждан, идет широко, мощно и с немалым успехом.
Если сравнить с тем, что было лет десять назад, так оно и есть. Но заглядывая в более далекое прошлое, замечаешь, насколько ослабела начальственная рука.
Да, в 2006-м все вместе взятые акцизы принесли 2,5% доходов консолидированного бюджета России (включающего денежные поступления на все уровни бюджетной системы). А за 10 месяцев 2016-го – уже 5,1%. В новом же году госфинансисты надеются поднять эту долю до 6%, если не больше. За те же 10 лет доля НДФЛ в консолидированных госдоходах безо всякого повышения ставки увеличилась с 8,8% до 10,7%.
Итак в 2016-м все акцизы (среди которых водочные доходы составляют лишь часть, и далеко не большую) принесут казне меньше 1,5 трлн. руб. И видно, что дальнейший их рост все явственнее упирается в естественные ограничители. Инстинктивно воспринимая притязания властей как чрезмерные, народ переключается на всевозможные теневые альтернативы.
Но так было не всегда.
В 1913-м одна только водочная монополия принесла госбюджету больше четверти доходов. Сохрани она прежний свой вес, то сколько бы дала казне сегодня? По моим подсчетам – 4-5 трлн. руб. в год.
Советская власть тоже была невозможна без водки. Скажем, 1984-м водочные продажи давали одну шестую часть поступлений от всего товарооборота.
При обеих прежних наших режимах водка действительно спасала бюджет и была хоть и не единственной, но одной из важнейших опор государственной мощи. Но сейчас, даже вместе с табаком и бензином, она эту роль сыграть не может.
Все-таки другая страна. Другая экономика. Другие возможности и другие привычки у людей.
Архаичные рецепты добывания денег работают все хуже, хотя и применяются все настойчивее. Базовый для демократических режимов принцип no taxation without representation (никаких налогов без представительства) у нас не признается. Власти всех уровней считают налогообложение подданных чем-то вроде сбора феодальных податей. Всерьез советоваться с ними, как потратить их деньги, не только унизительно, но, пожалуй, и чревато потерей начальственной должности.
В такой системе координат вполне рациональное с виду желание госфинансистов свести доходы с расходами не встречает в массах никакого понимания. Оно воспринимается как нечто антиобщественное и убеждает людей еще усерднее прятать свои доходы и траты от учета и обложения.
Водка – лишь одна из жертв этого пассивного противодействия. Вернуть ей былую государствообразующую роль уже нельзя. Это начинают понимать даже наверху. Но как радикально спасти тающий на глазах бюджет – такого понимания у экономического блока нашего правительства во главе с никогда не унывающим Медведевым пока не наблюдается.